Челюсти, метящие в белую шею Марайи, сомкнулись на руке жреца, успевшего оттолкнуть свою королеву.

И все снова закрутилось быстро.

Котолак все же дотянулся лапами до Марайи. Когти полоснули по платью, разрывая алую ткань. Белая кожа вспухла кровавыми полосами. Котолак отшвырнул жреца, будто тряпичную игрушку, но Марайя уже повернулась к нему, и яркие губы растянулись жутким оскалом.

— Нэш! — выкрикнула Ирга и швырнула в Марайю яблоком, которое все так же сжимала в руке.

Котолак прыгнул в сторону, уходя от жара огня, полыхнувшего струей. А яблоко, отскочив от Марайи, мгновенно проросло деревом, закрывая Нэша от пламени. Кот перекатился на спину, сбивая огонь с занявшейся шерсти. Жрец вскочил на ноги, обнажая кривую саблю из-под полы серой хламиды. Схватив еще одно яблоко, Ирга бросила им в жреца. Он инстинктивно отмахнулся саблей, и ровные половинки яблока упали на плиты пола. Яблони вытянулись вверх, заключая жреца в клетку стволов, ветви переплелись туго — не выбраться.

— Кто ты? — воскликнула Марайя, поворачиваясь к Ирге. Голос ее прозвучал утробно, по белому телу побежали черные дорожки чешуи. Красивое лицо вытянулось, превращаясь в звериную морду, сплюснутую, как у ящерицы.

Котолак снова бросился на нее, и Марайя дохнула огнем.

Ирга бросала яблоки одно за другим. Деревья вырастали в зале драконьего дворца, разрывая корнями плиты, укрывая котолака от огня. Жрец дико орал, зажатый между стволами, объятыми огнем. Дерек бросился к Марайе, и она повернулась, раскинула руки в стороны.

— Убьешь меня, Дерек? Ну, давай же! Убей!

Ее губы жалобно кривились, слезы катились из глаз и тут же высыхали на щеках от жара. Дерек осторожно прикоснулся к пока еще белой щеке, и тут же отдернул руку, обжегшись.

— Убей ее, Дерек! — выкрикнула Ирга, и Марайя, повернувшись к ней, выдохнула пламя.

Ирга упала на четвереньки, закатилась под стол, похлопала ладонью по занявшейся косе, сбивая огонь, и быстро поползла к дальнему краю. Когда она выглянула, скатерть на столе горела, а разлитое вино пузырилось и пенилось, закипая.

Дерек отшатнулся от пламени, прикрываясь серебряным подносом, словно щитом.

Котолак выскользнул из-за деревьев, быстрый как тень, прыгнул на Марайю, но черная чешуя уже сменила белую кожу, крылья распахнулись, оттолкнув Дерека с такой силой, что он отлетел к стене. Дракон перехватил котолака когтистой лапой, приподнял за шкирку, как нашкодившего котенка, поднося к клыкастой пасти, в глубине которой клокотало пламя. Ирга бросила последнее яблоко точно в пасть дракону, торжествующе воздела руки, но радость ее быстро сменилась отчаянием. Яблоко бесследно сгорело, не осталось ни зернышка.

— Нет! — выкрикнула Ирга, рухнув на пол, стукнула раскрытыми ладонями по полу. Гора, в которой прятался драконий дворец, содрогнулась от самого основания до круглого отверстия в потолке. Пол взорвался осколками плит, по стенам зала побежали трещины, лампы плевались огненными брызгами масла. Дракон взмахнул крыльями, взлетая, и Ирга, подбежав сзади и оттолкнувшись от упругого хвоста, стремительно запрыгнула ему на спину. Выхватив из кармана нож, подаренный Сэмом, ударила между лопаток дракона, но лезвие лишь скользнуло, застряло в плотных чешуйках.

Котолак, которого дракон держал за шкирку, извернулся, из-под когтей, яростно царапающих чешуйчатый живот, полетели искры. Дракон разжал лапы, и Нэш полетел вниз, а Ирга, сидящая на спине чудовища, — вверх.

Холодный воздух ударил в лицо. Дракон повернулся, и красная звезда — колесница Великой матери, вдруг оказалась внизу. Ирга вцепилась в жесткую чешую, срывая ногти, обхватила шею ногами. Золотое платье потемнело, тлея от жара драконьего тела, парча превратилась в обгоревшие лоскуты.

Дракон летел над Диким лесом, и Ирга, зажмурившись, нащупала энергию жизни, позвала. Стая ворон сорвалась с верхушек деревьев, потянулась к ней, повинуясь ее воле. А потом вдруг Ирга почувствовала, как тонкие нити, связывающие ее с землей, натянулись до предела, зазвенели, как струны. В глазах потемнело, пальцы, цепляющиеся за чешую, задрожали. Дракон взмахнул крыльями, поднимаясь еще выше, и струны лопнули одна за другой.

Котолак, сброшенный драконом, упал на четыре лапы и тут же пружинисто оттолкнулся, запрыгнул на яблоню, взобрался по стволу на самую верхушку, а оттуда, отчаянным броском еще выше. Он уцепился за край круглого отверстия в потолке, часто отталкиваясь задними лапами, втянул гибкое тело наружу. Яркие глаза сразу нашли крылатый силуэт в небе, успев увидеть, как крохотная фигурка в золотом платье срывается со спины дракона, летит вниз и гаснет, точно падающая звезда. Зверь дико взвыл и бросился вниз по горе к лесу.

Череп жреца, выбравшегося из яблоневого плена, блестел от пота. Узкая полоска волос обгорела и торчала неровными клочьями, еще больше напоминая гребень дракона. На правой щеке багровел и наливался пузырями свежий ожог, стерший татуировку, которая все так же продлевала рот до левого уха, отчего казалось, что на его лице застыла перекошенная ухмылка.

Оторвав рукав, он перетянул кровоточащую рану от клыков котолака на левом запястье, затянул потуже зубами. Зло рубанув по веткам яблони саблей, шагнул к Дереку, который тоже подошел ближе.

— Я — верховный глава огнепоклонников, — заявил жрец. — Тайное искусство боя передается в нашем ордене вот уже тысячу лет. Я оттачивал ловкость и выдержку ежедневными тренировками, укрепляя дух и тело. Готовься к смерти! Я постараюсь сделать ее не слишком мучительной.

Сабля закрутилась в его руке как живая, отражая огонь. Дерек потянулся к сапогу и вдруг понял, что нож, пронесенный через охрану, остался в комнате — там, где он молился Великой матери. Он перехватил поудобнее серебряный поднос, которым прикрывался от огня, провел подушечкой большого пальца по острому краю.

— А я всю жизнь тренировался на котике, — сказал Дерек. — Он, знаешь, какой хитрый и верткий? А что до крепости духа, то провези сначала двух невест через все королевство, не придушив ни одной, а потом хвастайся.

Дерек едва не выронил поднос, который загудел, как колокол, от удара саблей, бросился за каменный трон дракона.

— Знаешь, какая смерть была бы самой мучительной для тебя? — выкрикнул он, уклоняясь от ударов.

— Если ты имеешь в виду смерть в огне, то она — самая чистая. Дух сразу устремляется в небесное царство, не удерживаемый гниением тела, — заявил жрец, обходя трон. Но Дерек тоже двигался по кругу, так что каменное изваяние оставалось между ними.

— Нет. Самым жестоким было бы позволить тебе жениться на Лилейне, как ты хотел, — усмехнулся Дерек. — А потом осталось бы только смотреть.

Воспользовавшись замешательством жреца и подпустив его ближе, он пнул его сапогом в пах и быстро рубанул ребром подноса по шее, когда тот рефлекторно согнулся.

— Подлый прием, знаю, — сказал он, когда жрец повалился на землю, выронив саблю и зажимая фонтан крови. — Но я предупреждал.